Когда душу христианскую посещают мысли о греховности существования, необходимо задать себе вопрос, не отвечая на него сразу, а дать возможность совести своей подсказать ответ на него: «А всем ли своим существованием, каждой ли клеточкой своей, исстрадавшейся души ты принял спасительную Веру в Иисуса Христа?
Не предаешь ли ты Его жертву, копаясь в собственных грехах, не оттого ли вопиет о грехах душа твоя, что где-то в уголке своего сознания, ты оставил темный, неосвященный Верой участок, и не там ли сидит бес сомнения и неверия в то, что на Голгофском Кресте ты, именно ты, грешник, для которого и была написана Книга Спасения, был спасен? Не ставишь ли ты под сомнение, что тебе был указан путь спасения, светлый путь христианина?»
Веруй, каждой клеточкой своего тела, каждым томлением истосковавшейся по любви, душе, - веруй. Для тебя Он пришел на эту землю, для тебя Он перенес муки человеческие, для тебя, для твоего спасения была пролита Кровь и заклан был, принесен в жертву безгрешный человек, Сын Божий.
Осознай великую милость и любовь Бога к нам, созданным по Его образу и подобию, и застынь перед Величием этой любви. Пусть слеза раскаяния увлажнит твои глаза.
И когда вновь появится в душе твоей смятение и коварный голос будет шептать тебе: «В рай захотела? С твоими то грехами?», - знай, - это враг человеческий охотится за твоей душой и помни, что капля Крови Иисуса Христа была пролита за то, чтобы ты могла сказать: «Верую. Верую в то, что Жертва была не напрасной. И ни единым словом, ни единой мыслью не предам эту Веру».
И как бы не стонала душа от осознания греховности прожитой жизни, сколько бы мерзости не находила в ней, пусть порой бездарно прожитой, и какие бы муки совести не посещали тебя, заставляя ужасаться от мысли о содеянном – ВЕРЬ. Все это уже искуплено, искуплено такою жертвой, такими муками, что твое душевное терзание – это жалкий лепет пытающегося найти себе оправдание грешника. Ты раскаялась в содеянном и Милостью Божьей прощена. Он тебя простил, что ж ты не можешь себя простить?
Какая сила у любви, как светел и ярок её огонь, освещающий путь! Как все понятно, просто и надежно, какая благость присутствует в тебе, если ты чувствуешь присутствие любви. Бог - это чистая всепоглощающая любовь.
И как пусто и гулко бродить по закоулкам своей памяти, ища и не находя того благодатного огня, который горел в тебе. Какой-то гулко-приглушенный звук шагов, обрывки-клочья тумана, цепляющие тебя за ноги, беспросветная предутренняя серость и шорохи невнятного происхождения.
Охватывает липкий страх ужаса, непоправимости и неотвратимости происходящего и от этого еще и ужас змеей заползает в душу. А где-то в недрах души горит огонек любви, он как маяк заблудившемуся в пути подсказывает дорогу.
Страшно когда не видно в этой надвигающейся серости ни лучика света, ни мерцающего огонька, ни даже проблеска. Гулкая, наваливающаяся на тебя своей влажностью и удушающими объятьями, обволакивающая тишина.
Господи, не дай заблудиться в сумерках, протяни руку, дай почувствовать твое присутствие.
Светлана Поталова,
Россия
Буду очень признательна за конструктивную критику. На оскорбления не отвечаю. Не переживайте, обидеть меня очень трудно. В пустую словесную перепалку не вступаю.
Злословие, сарказм, колкости в адрес друг друга буду удалять.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Альфред Великий. Боэциевы песни (фрагменты) - Виктор Заславский Альфред Великий (849-899) был королем Уессекса (одного из англосаксонских королевств) и помимо успешной борьбы с завоевателями-викингами заботился о церкви и системе образования в стране. Он не только всячески спонсировал ученых монахов, но и сам усиленно трудился на ниве образования. Альфреду Великому принадлежат переводы Орозия Павла, Беды Достопочтенного, Григория Великого, Августина и Боэция. Как переводчик Альфред весьма интересен не только историку, но и филологу, и литературоведу. Переводя на родной язык богословские и философские тексты, король позволял себе фантазировать над текстом, дополняя его своими вставками. Естественно, что работая над "Утешением философией" Боэция, Альфред перевел трактат более, чем вольно: многое упростил, делая скорее не перевод Боэция, но толкование его, дабы сделать понятным неискушенным в античной философии умам. Поэтому в его обработке "Утешение" гораздо больше напоминает библейскую книгу Иова.
"Боэциевы песни" появились одновременно с прозаическим переводом "Утешения" (где стихи переведены прозой) и являют собой интереснейший образец античной мудрости, преломленной в призме миросозерцания христиан-англосаксов - вчерашних варваров. Неизвестна причина, по которой стихи и проза, так гармонично чередующиеся в латинском оригинале "Утешения", были разделены англосаксами. Вероятно, корень разгадки кроется в том, что для древнеанглийского языка литературная проза была явлением новым и возникновением ее мы обязаны именно переводам короля Альфреда. Делая прозаические переводы, король был новатором, и потому решил в новаторстве не переусердствовать, соединяя понятный всем стих с новой и чуждой глазу прозой. Кроме того, возможно, что Альфред, будучи сам англосаксом, не понимал смешанных прозаическо-стихотворных текстов и решил, что лучше будет сделать два отдельных произведения - прозаический трактат и назидательную поэму. Как бы там ни было, в замыслах своих король преуспел. "Боэциевы песни" - блестящий образец древнеанглийской прозы и, похоже, единственный случай переложения латинских метров германским аллитерационным стихом. Присочинив немало к Боэцию, Альфред Великий смог создать самостоятельное литературное произведение, наверняка интересное не только историкам, но и всем, кто хоть когда-то задумывался о Боге, о вечности, человечских страданиях и смысле жизни.
